Образ ветра – легкого-легкого и незаметного - появился у Димы в песне «Аленка». Именно с этой песней Дима, как свежий ветер, ворвался в ряды бардов. Дима пел свою «Аленку» как-то легко, мягко, по-мальчишески, при этом профессионально аккомпанировал себе на гитаре. В простых словах песни было выражено столько чувств!

«Я хочу быть ветром, легким-легким, незаметным…», «Я хочу быть ливнем озорным и очень сильным…», «Снегом стать мечтаю только для тебя, родная…» - эти трогательные строчки говорили о полной готовности раствориться в этом мире, стать любой его частью, лишь бы быть рядом с любимой... Она, любимая Аленка, на такую жертву оказалась неспособной: выйдя замуж за Диму и однажды столкнувшись с обострением его болезни, Аленка ушла. А возле Димы осталась та, которую он тоже любил. Любил всегда, всем сердцем. Без которой не мог бы прожить и тех двадцати пяти лет, которые прожил на этом свете. Его мама. Ольга Сергеевна.



Сын и мать
Мы встретились с Ольгой Сергеевной Матвеевой в канун Диминого ухода. Радость оживающей природы идет в разрез с той утратой, которая постигла эту семью год назад. Именно этот теплый и ласковый апрель навсегда будет для них последним месяцем жизни Димы. Какой была эта жизнь? Сказать тяжелой - значит ничего не сказать.

Дима был болен тяжелым заболеванием почек. Уже с двух лет он узнал, что такое лежать в больнице одному, без мамы. Он лежал во Владимире, и ему был предписан постельный режим. Ольгу Сергеевну с сыном не положили. Она приезжала к больнице, ходила под окнами и плакала. А когда Диму привезли домой, он рассказывал родителям: «Я у вас такой смелый! У меня же был постельный режим, а один раз у меня игрушка с кроватки упала. Так я с кровати спрыгнул, ее достал и опять лег».



В четыре года Дима шесть месяцев провел в санатории в Новороссийске, оттуда он писал маме: «Я хочу домой, мама милая! И ты папа - милый! Миша хороший. Дима вам написал это письмо».

- Когда я приехала за ним, все сестры плакали. По их рассказам, он всю ночь не спал, все свои вещи собрал под подушкой - ждал меня. А когда я пришла, он бросился ко мне, пять минут на мне висел, не мог даже слова сказать. Он знал, что я его люблю. Когда я Мишу принесла из роддома, он спросил: «Мам, ты кого больше любишь: меня или Мишку?» Я говорю: «Обоих». А он: «Да меня! Я же у вас первый!»

С годами Димина болезнь давала себя знать все чаще и мучительнее.
- Спасибо врачу Медведниковой - она ему жизнь продлила. У него началось самоотравление организма, почки не работали. Его постоянно рвало. И она позвонила в Юрьевец, чтобы его брали на гемодиализ (искусственную почку). Нас стали брать по средам. А как-то перед Новым годом мы приехали, ему говорят: «Парень, тебе не повезло! Была возможность, мы тебя брали. А теперь взять не можем». Я говорю: «Он же умрет!» Поехала в департамент здравоохранения в область. А человек, к которому я хотела попасть, уже закончил. Сижу там и плачу. И до сих пор не знаю, что за мужчина вышел. Успокоил меня. Позвонил в Гусь-Хрустальный, договорился.

На этот раз Дима был спасен. В Гусь они стали ездить два раза в неделю.
- Дима был очень терпеливым, ни разу не пикнул ни на одной процедуре. Врачи всегда удивлялись. А я всегда сидела рядом в белом халате и сдерживалась, чтоб не заплакать - при нем ведь плакать не будешь!
Осенью 2001 года Диме решено было сделать операцию по пересадке донорской почки. С оплатой помог завод имени Орджоникидзе, где работала Ольга Сергеевна. Да, они ждали эту операцию, надеялись на нее. Но когда Ольге Сергеевне сообщили, что время пришло, Диму забрали в операционную, с ней случилась истерика. Она словно чувствовала, что эта операция отнимет у нее сына. Только спустя три месяца после смерти сына Ольга Сергеевна узнала, что Диме вшили раковую почку.



Ребенок не на жизнь
- В три года Дима читал, в четыре - подбирал на фортепиано двумя руками «Миллион алых роз», в пять лет играл на гармони «Елецкого» и «Цыганочку».
Петь он любил всегда. Идя с дедушкой мимо музыкальной школы, семилетний Дима просил: «Дед, давай постоим, послушаем, как играют». И стоял до тех пор, пока не стихала музыка.



Поскольку Дима был маленького росточка, поступление в музыкальную школу отложили до девятилетнего возраста. Во время вступительного экзамена, успешно выполнив все задания, Дима спросил: «А можно я вам «На Муромской дорожке спою?». «Ну, спой!» Конечно, Дима поступил. И уже на втором году обучения по классу баяна добился успеха на областном конкурсе юных исполнителей - занял второе место. Еще через год - первое место по сольфеджио. «У вас ребенок не на жизнь», - всегда говорили Матвеевым.



В школе Дима был и редактором классной стенгазеты, писал стихи, прекрасно рисовал... В школе часто заменял музыкального работника, аккомпанируя ученикам на баяне или гитаре во время смотров художественной самодеятельности, на концертах. С шестого класса и по выпускной Дима был участником школьной вокально-музыкальной группы «Живая вода», руководил которой Александр Гудников. Кстати, Александр Николаевич был для Димы, наверное, больше, чем просто руководитель ансамбля и человек, старший по возрасту. Александр Гудников многое сделал для того, чтобы Дима состоялся именно как автор-исполнитель, заряжал Диму своей творческой энергией, своим желанием постоянно совершенствоваться. Наверное, поэтому Ольга Сергеевна не обижалась, когда Дима, приезжая из Владимира, где он учился в музыкальном училище, сразу направлялся в родную пятую школу, на занятия ансамбля.
И все же первым слушателем всегда была мама. С ней Дима пел на два голоса. По ней он скучал до слез во Владимире. Он, еще совсем крошкой переживший столько одиночества в больницах и санаториях, словно пытался отдать маме всю любовь. Словно знал, что рядом с мамой ему суждено пробыть так недолго... Словно уже тогда задумывался о смерти.
Эти стихи он написал маме, будучи совсем мальчишкой:

Дорогая мама Оля, милая моя!
С Днем рожденья поздравляем с папой мы тебя!
Много радости желаем, счастья, славных дней,
А еще не умирать бы никогда тебе!
Мы хотим, чтоб ты счастливой целый год была,
Чтобы счастье долго длилось и любовь плыла.



Двадцать пять
Для Димы это число стало роковым. 30 марта 2002 года ему исполнилось двадцать пять лет. Такую же дату в начале апреля отпраздновал любимый Димин ансамбль «Живая вода». Он принимал участие в этом концерте. Последний раз в своей жизни.
15 апреля Ольга Сергеевна привезла сыну из Москвы новые струны - Дима готовился к концерту бардов, который должен был состояться 19 апреля. Дима от радости исцеловал маму, вставил струны в гитару. И ни разу на них не сыграл. 16 апреля Димино самочувствие резко ухудшилось, его пришлось срочно везти во Владимир. Провожая внука, Димина бабушка заплакала. «Ты что плачешь? - спросил Дима, - умирать что ли меня отправляешь?»

Концерт бардов прошел без Димы. По задумке, барды во время концерта зажигали свечи, количество их равнялось числу участников. Была там и Димина свеча. Ее тоже зажгли. Дмитрий Котов спел песню «Аленка», объявив зрителям, что автор этой песни сейчас в больнице. ...Только в конце вечера барды заметили, что одна свеча потухла. Она осталась практически целой. Казалось, что ее задул сильный порыв ветра...



- Во Владимире Дима до последней минуты беспокоился обо мне. «Мама, ну что ты сидишь, - говорил он, - смотри, сколько около меня места, ложись рядышком. Ты ведь не спишь сколько!» Его давление было 70 на 40, а он все время был в памяти. Все смотрел, как у него синеют ногти.
Я понимаю, чего стоят Ольге Сергеевне эти слова. Чтобы немного успокоиться, она подходит к шкафу, в котором есть Димина полочка, и достает оттуда небольшой фотоальбом. В нем свадебные фотографии Димы и Аленки. И женихом и мужем он был необыкновенным. Экономил любые копейки и покупал своей Аленке подарки. Даже когда начал регулярно ездить на гемодиализ, думал о том, как прокормить свою семью: подрабатывал в музыкальной школе, играл в кафе, хотел расписывать матрешек.

...Он простил ее, когда она ушла. Он даже пытался оправдывать ее. Уже после развода Аленка звонила ему, делилась своими проблемами. Дима успокаивал. Любил? Наверное. И уж точно чувствовал боль, когда смотрел на эти фотографии: Аленка в воздушном белом платье, развевающемся на ветру, и он, Димка, улыбающийся, счастливый...

Сейчас на эти фотографии смотрю я, а Ольга Сергеевна продолжает рассказывать:
- Последние дни он не хотел ничего есть. И не мог. Даже банан не проходил. Врачи считали, что у него туберкулез. Вечером 24 апреля Диму увезли в реанимацию. Всю ночь он не спал, мы с отцом сидели с ним.
«Мама, я умру?» - «Да как же ты умрешь, тебя же лечат!» - «Я умру».
Когда я около него сидела, видела, как он умирает, думала: «Взять бы его и выпрыгнуть вместе с ним с шестого этажа!»

Дима умер утром.
Фотографии в альбоме кончились. Пустые кармашки не заполнить никогда.
- На свое двадцатипятилетие Дима собрал всех девчонок, с кем раньше встречался. Я ему говорю: «Димка, зачем ты их всех собрал-то?» А он: «Пусть дружат!» Как будто чувствовал что-то. Незадолго до смерти Дима начал встречаться с одной женщиной. Словно в свое оправдание, он написал маме в записке:
«Просто мне хочется взять от жизни то, чего она меня лишила. Скоро это закончится. А тебя, мама, я как всегда люблю, и ты об этом знаешь. Дима».

Друзья Димы часто навещают Ольгу Сергеевну. Некоторые рассказывают, что Дима снится им в очень светлом, чистом облике. «Дима в раю», - верит Ольга Сергеевна. Сегодня сердце матери утешает второй сын, Миша. «Если б не Мишка, не знаю, что бы со мной было!» - говорит она.
А Димины песни по-прежнему лечат сердца людей. Эти песни поют барды, в них Дима по-прежнему жив.
А я верю, что легкий-легкий незаметный апрельский ветерок - это он, Димка...

Елена Фролова